На климатической конференции в Глазго задумались о проблеме беженцев
Тема климатических беженцев – вот что может стать настоящей головной болью для развитых стран в ближайшие десятилетия.
Недавние события на белорусско-польской с беженцами, прибывшими в основном из Ирака, Сирии и Афганистана в том числе из этой серии. Международный комитет Красного Креста и Красного полумесяца опубликовал доклад, в котором говорится, что уже в текущем году более 30 млн человек во всем мире были вынуждены покинуть свои дома, спасаясь от природных катастроф, что в три раза превышает число беженцев, спасающихся от конфликтов.
В списке стран, пострадавших от стихийных бедствий присутствуют и совсем маленькие страны, вроде Тувалу, и мировые гранды, такие как Германия, США и Китай, где счет пострадавшим превышает миллион человек.
Еще раньше Красного креста на данную тему высказался Всемирный Банк. Он предположил, что к 2050 году 216 млн человек будут вынуждены искать места более безопасной и благополучной жизни — это считая тех, кто будет перемещаться в пределах своих стран. Сколько из них «вырвется» за границу в поисках лучшей доли за рубежами своей родины, предсказать крайне трудно. Но их число будет расти, и это несомненно.
И основной причиной перемещений будут именно климатические проблемы. Не обязательно сам по себе рост температуры заставит людей срываться с насиженных мест. Систематические засухи, нашествия саранчи, инфекции, обострение внутренних конфликтов — все вместе представляет из себя гремучую смесь, которая может заставить людей пойти на самые авантюрные шаги. И даже если правы оптимисты, которые считают что порядка 80% климатических беженцев останутся в пределах своих стран — можно ожидать перемещения нескольких десятков миллионов человек. Как остановить этот процесс — пока толком никто сказать не может.
* * *
Нельзя сказать, что на ноябрьской климатической конференции ООН в Глазго не думали о помощи странам, которые испытывают и будут испытывать трудности в связи с изменением климата. Конечно, у всех на слуху такие важные документы как декларация по лесам, согласно которой государства берут на себя обязательства остановить процесс вырубки лесов, декларация о прекращении угольной электрогенерации и декларация по ограничению выбросов метана. Кроме этого шла дискуссия о новых вкладах в климатические фонды ООН, чтобы таки выйти на уровень объявленных на Парижской конференции 2015 года в 100 млрд долларов в год.
Развивающиеся страны настоятельно просят развитые, которые и осуществляют, или осуществляли ранее самые большие выбросы в атмосферу поделиться деньгами, чтобы покрыть ущерб от уже развивающихся климатических катастроф. Развитые страны согласились пока добровольно увеличить финансирование программ климатической адаптации и увеличить долю грантов. Но это — капля в море, по мнению тех стран, которые уже вовсю терпят ущерб от изменения климата — Бангладеш, Тувалу, Сирия, Ирак, регионы Сахеля (южнее Сахары) и ряд других.
Специалисты еще десятилетие назад начали говорить о влиянии климатических изменений на рост внутренней социальной и политической напряженности. Более детальные исследования, как например, проведенные в Потсдамском институте исследований оценки воздействия климата совместно с рядом других авторитетных исследовательских учреждений уже в 2016 году показали, что мощные засухи в Сирии и Сомали способствовали развитию вооруженных конфликтов, усиливая другие причины. Подобная ситуация складывается в Афганистане, Ираке, в Северной Африке, что приводит к росту миграционных потоков в том числе в Европейский Союз.
* * *
При этом ЕС извлек уроки после потока беженцев 2015 года, когда в его пределы проникло более 1 млн человек, в основном из стран Леванта и Северной части Африки. Этот мощный поток стал благодатной почвой для роста националистических, правых движений, таких как Альтернатива для Германии или Истинные финны.
Одновременно демократическую публику шокировала ситуация в лагере для беженцев Мория, что на острове Лесбос. Этот лагерь был создан по задумке Еврокомиссии еще в мае 2015 года, как ключевой элемент для сепарации нелегальных беженцев с восточного направления. Но вскоре лагерь, рассчитанный на 3 тысячи человек оказался переполнен, его население к лету 2020 года составляло около 13 тысяч беженцев. А в начале сентября того же года он сгорел. Беженцев с великими сложностями распределили по ряду стран или перевели в другие лагеря.
Буквально через несколько дней после пожара в Мории Еврокомиссия презентовала новый пакт о миграции, который сравнила с трехэтажным домом:
– первый этаж, это внешняя работа со странами, откуда бегут люди, направленная на улучшение их жизни на родине;
– второй – усиление охраны внешних границ Евросоюза, известной как Frontex;
– ну и третий этаж — это собственно говоря распределение беженцев внутри Евросоюза.
К слову сказать, возникла парадоксальная ситуация — Евросоюз к 2021 году стал поддерживать усилия стран ЕС на внешних границах по недопущению беженцев — то есть делать то, за что осуждали шесть лет назад Виктора Орбана в Венгрии и Маттео Сальвини в Италии. Польше и странам Балтии, которых критиковали ранее за отказ взять на себя по принципу солидарности свою долю прибывших в Италию и Грецию мигрантов, осенью 2021 года Евросоюз обещает поддержку по укреплению границ.
Но что делать, если климатические катастрофы будут усиливаться (с чем абсолютно согласно руководство ЕС) и на внешних границах Союза встанут не чахлые группки мигрантов, исчисляемые сотнями и пусть первыми тысячами человек, а потоки в миллионы? Как остановить эти массы, не забыв про идеалы гуманности?
Тем более, что сама борьба с изменениями климата может создать еще один класс недовольных и отчаявшихся людей, а именно социальных противников и жертв «зеленого курса».
* * *
Сейчас на слуху идея новой энергетической революции. Она предполагает несколько важных составляющих:
– отказ от использования угля, а затем нефти и природного газа, в первую очередь в сфере энергетики и транспорта;
– резкое уменьшение спроса на электро – и тепловую энергию, как промышленностью, так и частным потребителям;
– увеличение инвестиций в возобновляемую энергетику с целью сделать инвестиции в классическую энергетику невыгодными;
– изменение стиля потребления питания и бытовых товаров;
Первый шаг в Глазго уже сделан — что касается угля. Еще один — это увеличение доли частного электротранспорта. Немного в тени — сокращение производства цемента и гудрона, уменьшение объемов животноводства. Есть еще целый ряд пунктов, которые легко найти в документах экологических активистов.
К сожалению, энтузиасты зачастую не учитывают неприятные последствия многих начинаний и оказываются в состоянии шока, когда видят, к чему привела восхищавшая их революция.
Ведь что это может означать на практике? Прежде всего — мы должны будем гораздо экономнее расходовать электроэнергию. А это означает необходимость большей термоизоляции нашего жилища, иначе зимой придется мерзнуть, а летом париться от жары. Горячая вода тоже станет попрохладнее.
Электротранспорт должен брать электроэнергию. Чтобы электромобили были эффективными, их максимальная скорость движения не должна превышать 90-110 км/час. В идеале — стоит пересаживаться на электровелосипеды.
Полеты на самолетах по маршрутам, где ходят поезда должны быть отменены. Сами железные дороги должны быть электрофицированы или переведены на водородное топливо. В идеале — то же должно касаться и авиации, а так же морского транспорта, где стоит сделать акцент на энергию ветра — парус становится вновь актуальным.
Возникает вопрос — как широкие народные массы отнесутся к подобным решениям политиков? Или политики испугаются активно продвигать эту повестку, опасаясь быть не избранными после очередных выборов? Стоит напомнить, что знаменитое движение французских «желтых жилетов» началось из за решения правительства повысить налоги на дизельное топливо, и при этом сделать парковки для электрокаров бесплатными. Провинция Франции восприняла это как вопиющую несправедливость — облагать налогом тружеников, чтобы сделать жизнь богачей, которые могут покупать дорогущие электрокары еще приятнее.
К тому же, если растягивать процесс «зеленого перехода», то можно прийти к катастрофической ситуации — когда инвестиции в классическую углеводородную энергетику рухнут, а в новую — еще не достигнут нужного уровня, то есть у нас будет дефицит и угля с бензином и газом, и «чистого» электричества.
* * *
В природе человека строить глубину планирования жизни в зависимости от ее условий. Умирающего в пустыне от жажды не интересует еда. Перебивающегося с воды на хлеб в неотапливаемом доме — перспективы пенсионных накоплений. А живущие от зарплаты до зарплаты не очень думают о том, что случится через 30 или 80 лет.
Печальная дилемма в том, что игнорирование климатической повестки обязательно приведет к росту числа беженцев, которые придут к границам более удачливых соседей. Это и границы России, и, разумеется границы Европейского союза.
При этом неумелое продвижение «зеленых» инноваций вполне может привести к социальному недовольству внутри самих развитых стран. Все это вместе будет способствовать росту напряженности и открытым войнам на религиозной или национальной почве, которые легко будут объявлены провалившими эти инновации политикам.
Сценарий вероятный, если учесть что значительная часть климатических беженцев в нашем регионе будет выходцами из стран, традиционно исповедующих ислам. Это уже проявилось минувшей осенью на белорусско-польской границе в случае с беженцами, прибывшими в основном из Ирака, Сирии и Афганистана.
Но для ненависти повод всегда найдется, и в случае неблагоприятного развития событий можно ожидать и внутренней миграции. Она не исключается как для Евросоюза (например с юга Испании на север) так и для России. Появление многочисленных переселенцев с юга страны, охваченного систематическими засухами и появлением мигрантов из стран Центральной Азии тоже может резко увеличить напряженность в обществе.
Разумеется на данный момент все эти сценарии публике кажутся лишь достойными дешевых фильмов-катастроф. Но шанс их реализации уже на нашем веку весьма высок. Во многих странах уже озаботились вопросом поиска «соломки», которую стоит постелить, чтобы возможное падение было не слишком болезненным. Это один из важнейших уроков конференции в Глазго.
Константин Ранкс для «Фонтанки.ру»
