«Данные о масштабах намеренно скрывают от нас». Аналитик Алексей Куприянов об уроках «пятой волны» COVID-19
Штамм «омикрон» оказался не менее коварным, чем предшественники. Несмотря на меньший процент тяжелых случаев, в абсолютных цифрах пятая волна имеет шансы стать не менее смертоносной, чем предыдущие.
Заболеваемость коронавирусом в Петербурге будет расти, как минимум, еще две недели.
«Волна «омикрона» затмит все, что мы видели до сих пор», — считает независимый аналитик, сооснователь сообщества Watching COVID-2019.ru Алексей Куприянов. В интервью «Фонтанке» эксперт рассказал, почему школьный дистант был верным, но запоздалым решением, а вот польза от QR-кодов для сдерживания пандемии сомнительна, а их вклад в вакцинацию неизмерим из-за «плохих данных». Вирус — не всемогущий бог, но еще раз удивить нас вполне способен.
— Алексей, рост заболеваемости в Петербурге демонстрирует небывалые темпы. 2 февраля число новых больных перевалило за 19 тысяч. Дело только в большей заразности «омикрона»? Или могут сказываться какие-то бюрократические эффекты — люди побежали оформлять официальный диагноз, чтобы не остаться без QR-кода?
— Вопрос непростой. Я вполне допускаю, что люди, болеющие легко, охотно пошли бы регистрироваться, чтобы получить заветный QR-код и избежать так пугающей их вакцинации, но вряд ли эти люди настолько ценят QR-коды, чтобы ради этого ложиться в стационар. Между тем, госпитализации тоже выросли. У нас несколько дней подряд в сутки госпитализировали более 600–700 случаев. Это выше, чем значения этого показателя на пике осенней волны 2021 года. Кроме того, очень многие болеют без официальной регистрации.
Алексей Куприянов предложил оценивать масштаб пандемии коронавируса по присвоенным заболевшим эпидномерам, обратив внимание на сквозную нумерацию с начала первой волны пандемии, а также на то, что кривая присвоения номеров довольно близко совпадает с подъемами и спадами заболеваемости COVID-19. К примеру, в третью волну общее число присвоенных за период номеров превышало число официально зарегистрированных случаев коронавируса в два раза.В Роспотребнадзоре отмечали, что эпидномера присваиваются не только ковидным, но вообще всем инфекционным больным, а в корреляции роста числа номеров и подъема заболеваемости коронавирусом противоречия не увидели. В то же время, когда встал вопрос о присвоении QR-кодов неофициально переболевшим, в Роспотребнадзоре и комздраве признали, что те, кто сдал положительный тест, но не обратился к врачу, не попадают в официальную статистику переболевших.
— Что говорит о заболеваемости динамика эпидномеров? Дает ли нам официальная статистика в этот раз более честную картину пандемии?
— Заболеваемость, конечно, выше, чем летом. Волна «Омикрона» затмит все, что мы видели до сих пор. На настоящий момент прирост эпидномеров по сравнению с последними днями декабря (у меня в коллекции есть номера за 30 декабря 2021 и 1 февраля 2022) составляет около 320 тыс. С середины мая по конец июня (от предполагаемого начала до расчетного пика летней волны — 29 июня 2021 года) разница составила около 180 тыс. номеров. При этом сейчас мы еще не достигли пика. Госпитализации пока ниже, чем были, но мы не знаем, достигнут ли предел по этому показателю.
Хотел бы еще раз подчеркнуть, что в официальные данные о заболеваемости, публикуемые на городском портале и сайте стопкоронавирус.рф, попадает лишь около 60% случаев. Это невозможно объяснить ничем, кроме сознательной манипуляции данными. Это не результат чистки от случайного «сдваивания» записей, это не результат разных методик диагностики (были предположения, что на стопкоронавирус.рф попадают только случаи с ПЦР+). Это намеренное сокрытие данных о масштабах эпидемии.
— Можно ли, исходя из существующих данных, прогнозировать, когда волна пойдет на спад?
— На этой фазе волны прогнозы нестабильны и критически зависимы от качества, объемов и своевременного поступления данных. На настоящий момент последние имеющиеся у меня в коллекции номера относятся к 1 февраля. Они значительно ухудшают прогноз — пик волны, который по данным, поступавшим до конца прошлой недели проецировался на первую-вторую неделю февраля, сместился на вторую-третью. Я бы пока не ждал спада ранее второй половины февраля.
— В эту волну основной удар на себя приняли поликлиники. Есть ли шанс, что эту волну проскочим без перегрузки стационаров, а значит и без локдауна?
— Наполняемость стационаров зависит от слишком многих неизвестных мне факторов, часть из которых может меняться по ходу дела (например, ужесточение критериев госпитализации). За последние две недели популяция госпитализированных выросла примерно на 2 тыс. или +35% к уровню «дна» спада после осенней волны. Если дела пойдут так и дальше, мы перевалим за 9 тыс. коек в ближайшие две недели. Это будет явно выше максимальной загрузки госпиталей осенью 2021 года, хотя и не достигнет пока пиков весны и осени 2020 года.
— Смертность, судя по графикам, пока заметно не растет. Есть ли основания предполагать, что в этот раз потери будут не столь велики?
— В относительных величинах потери будут ниже. Патогенность и летальность «омикрона» ниже, чем у предыдущих вариантов, поэтому меньшая доля заболевших умрет. Предсказывать что-либо про абсолютные величины трудно, потому что мы впервые наблюдаем «омикрон» в условиях недостаточно вакцинированного и при этом стареющего населения. Ситуация усугубляется традиционным для России фаталистическим отношением к инфекции и пренебрежением к собственной жизни и здоровью, жизни и здоровью окружающих.
Что в отношении смертности тревожит всерьез, так это то, что она и не падает. Показатели колеблются на уровне 60 случаев в день (грубо говоря, +30% к обычной ежедневной смертности) примерно с конца декабря. Только по оперативным данным за январь мы получим более 1900 ковид-ассоциированных смертей (данные публикуются с двухдневной задержкой, смерти за 31 января будут известны только сегодня, 2 февраля). Это практически уровень пика первой волны весной-летом 2020 года, отнюдь не спада.
— В этот раз, вводя ограничительные меры, власти Петербурга решили сделать упор на запретах для несовершеннолетних. Насколько, на ваш взгляд, такой подход оказался оправдан?
— О том, насколько оправданы принятые полумеры (напомню, на дистант отправлена только старшая школа с 7-го класса), можно будет судить только по изменению темпов прироста новых случаев. У нас есть прогноз «естественного» развития событий (собственно, даже два относительно стабилизировавшихся прогнозных сценария). Если мы увидим, что самый (а еще лучше, если и не самый тоже) пессимистический прогноз не сбывается, значит, возможно, меры подействовали. Однако эффект, даже если он есть, мы увидим не сразу — надо подождать, как минимум, неделю.
— Вы предлагали отправить школьников на дистант еще в середине января. Смольный снова упустил нужный момент?
— В том, что момент упущен, нет никаких сомнений. Мы это видим по запредельному количеству выявляемых случаев. Вопрос только в том, насколько он упущен. На сей раз, кажется, впервые с весны 2020 года, ограничения вводятся «на упреждение». Летом 2021 года они были введены, когда волна уже шла на спад две недели, осенью 2021 года — сразу после начала спада. Сейчас, по крайней мере, успели недели за две до расчетного пика. Оценка эффективности будет возможна, увы, только постфактум.
— Есть ли логика в том, что ограничения вводятся именно для детей? Если дело в том, что они не привиты, то мы видим, что от них прекрасно заражаются вакцинированные и ревакцинированные взрослые.
— Не берусь судить о том, какова была логика городских властей, могу пояснить свою. Вирус — не всемогущий и вездесущий бог, способный заражать любого моментально и на любом расстоянии. Даже высокозаразный респираторный вирус — это физический агент, требующий для передачи от человека к человеку определенного времени при определенной концентрации в воздухе микрокапель или аэрозолей с вирусными частицами. Для быстрого распространения по городу он должен легко перескакивать из одного домохозяйства в другое, из другого — в третье. В этой ситуации решающее значение имеют узлы или «хабы» распространения, где люди из разных домохозяйств встречаются и проводят много времени вместе без масок. Это значит, что эти-то хабы и надо блокировать в первую очередь.
— Раньше главными «рассадниками заразы» считали фудкорты. Как и когда стало понятно, что школы играют в передаче вируса ведущую роль?
— В Германии, где тщательно ведут учет заболеваемости по возрастам и публикуют эти данные в режиме реального времени, видно, как первыми в каждую волну начинают «полыхать» школы, потом инфекция перекидывается на родителей школьников и старшие поколения. Я давно предполагал, что школы и у нас — важнейший канал распространения инфекции между домохозяйствами. Уже вторую осень подъем заболеваемости начинается с возвратом детей с летних каникул, второе лето каникулы тормозят распространение инфекции. Сдвоенная, весенне-осенняя волна «дельты» очень удачно это иллюстрирует. Регионы, в которые «дельта» попала до каникул (в их число входят Петербург и Ленинградская область), получили мощную вспышку в мае-июне. Несмотря на весь свой размах, она «выгорела» к концу июня и почти сошла на нет к августу. Возврат детей в школы в сентябре подлил масла в огонь и осенью все заполыхало снова. Регионы, в которые «дельта» не успела в заметных количествах попасть до летних каникул (из близлежащих — Карелия, Вологодская, Новгородская и Псковская области) получили меньшего размера весенне-летнюю и гораздо более мощную осеннюю вспышку.
Вместе с тем, прямых доказательств того, что в Петербурге школы играют важную роль, у меня не было. По чистой случайности мне удалось ознакомиться с довольно обширными данными по половозрастной структуре выявленных случаев за часть января 2021 года. Из них следует, что доля детей школьного возраста среди всех выявленных случаев ковид непропорционально выросла после выхода с новогодних каникул (с 5 до 20%). Это, в целом, соответствовало ожиданиям. Что не соответствовало ожиданиям, так это то, что эта информация с самого начала была в распоряжении Горздрава. У меня складывается впечатление, что там просто не анализируют данные, или хуже — анализируют, но не делают из этого никаких выводов, или еще хуже — делают выводы, но оставляют их «при себе».
С самого начала эпидемии ведется подробнейший поименный реестр выявленных случаев, и эти данные никак не анализируются, во всяком случае, результаты анализа никак не сказываются на действиях властей. Теперь я уверен в том, что данные о масштабах и основных характеристиках эпидемического процесса намеренно скрывают от нас. Это преступление, иначе назвать не могу.
— Вводя новые ограничения, власти тем не менее не торопятся отменять прежние, например, QR-коды, ссылаясь на то, что на войне с «омикроном» все средства хороши. — Насколько эта мера эффективна с эпидемеологической точки зрения, если болеют все равно и привитые и непривитые?
— Честно говоря, я всегда бы настроен по отношению к QR-кодам скептически и рассматривал, скорее, как игры в борьбу с эпидемией. С эпидемиологической точки зрения их эффект (если он вообще имеет место) — довольно косвенный. Их изначальная задача — стимулировать вакцинацию. Более высокая доля своевременно вакцинированных — безусловное благо. В какой мере эта задача была решена — неизвестно. Насколько я понимаю, оценкой эффективности принимаемых мер у нас вообще почти не занимаются. Во всяком случае, никаких следов этого, кроме эпизодических голословных заявлений, не видно.
К сожалению, у меня нет ресурсов и данных для построения соответствующей модели и прояснения вклада QR-кодов в рост доли вакцинированных в населении (отчасти из-за полного хаоса в официально публикуемых данных по вакцинации, наступившего с появлением «Спутника-Лайт», и отказа публиковать данные о ревакцинации).
— Вы написали в Facebook, что тоже заразились «омикроном» и даже делились графиками течения заболевания. Какие научные гипотезы подтвердил или опроверг личный опыт?
Графиками я делился по привычке, как аналитик. Думаю, любой медик только посмеялся бы над этой пародией на исследование. Однако мне самому было важно следить за температурой (поднималась до 38,6), сатурацией (в норме), есть ли реакция на лекарства (жаропонижающие сработали), с какой скоростью вирус распространяется в домохозяйстве (время между наступлением заметных симптомов у пациента 1 и пациента 2 — шесть суток), можно ли его остановить, используя СИЗ и изоляцию в пределах квартиры (можно).
Реакции на вирус довольно индивидуальны, и на примере одного человека описать все многообразие вариантов течения болезни невозможно. Более того, в исследовании отдельного случая почти невозможно проследить причинно-следственные связи и отличить их от простых совпадений. Поэтому я, например, не возьмусь утверждать, что относительно легкое течение болезни (только два дня высокой температуры и лишь частичная потеря обоняния, и то на несколько часов) связано с тем, что я был вакцинирован и ревакцинирован. Неясно, что можно отнести на счет меньшей патогенности «омикрона», что на счет крепости здоровья и возраста, а что — на счет вакцины.
— Какие новые знания о коронавирусе принес нам именно «омикрон»? Можем ли мы, например, делать какие-то выводы о конце пандемии? Ранее директор европейского бюро ВОЗ Ханс Клюге допустил конец пандемии коронавируса после омикрон-штамма.
— В общебиологическом плане «омикрон» показывает нам возможности эволюционной пластичности и темпы эволюции вирусов (очередной вариант, вызывающий беспокойство, SARS-CoV-2 выдает примерно раз в полгода), некоторые характерные филогенетические паттерны (новый вариант возникает на родословном древе не как бесконечное «усовершенствование» удачной «дельты», а как бы в стороне от нее).
С предвидением конца пандемии я бы не торопился. Оптимисты говорят о том, что «омикрон» быстро перезаразит огромное количество людей, которые, по большей части, перенесут его в более легких формах, чем более ранние варианты. Это, в сочетании с вакцинированными, быстро создаст необходимую иммунную прослойку, которая заблокирует распространение как старых, так и новых вариантов SARS-CoV-2.
Однако эволюция непредсказуема. Возможно сейчас, где-то в Африке, в Индии, в Северной Америке, у нас под боком, в Петербурге, в организме человека с ослабленным иммунитетом и персистирующей (протекающей как хронический процесс — прим.ред) инфекцией подрастает новый вариант, который имеет все шансы сбежать и бросить миру новый вызов. Здесь я, как ни странно, согласен с пессимистичной перспективой Гинцбурга (директор Института им. Гамалеи Александр Гинцбург ранее заявил, что в России «омикрон» не поможет выйти из пандемии, так как с его распространением повышается вероятность появления нового, более опасного штамма — прим.ред). Я понимаю, что все устали, но давайте подождем стабильного снижения заболеваемости при отсутствии новых вспышек по всему миру.
— Многие страны отменяют или сильно ослабляют ограничения, хотя заболеваемость еще остается на довольно высоком уровне. А исследователи из Университета Хопкинса пришли к выводу, что локдауны вообще были не нужны, так как не помогли снизить смертность. Нужно ли идти по этому пути России, если учесть, что бизнес существенных компенсаций за потери не получает, а смертность все равно остается высокой?
— К сожалению, нам трудно в этом плане сравнивать Россию с другими странами. Страны, о которых обычно идет речь, вышли на этот этап эпидемии с много меньшими потерями и много большими достижениями, чем Россия. Они, по сути, победили ковид, и думают как перейти в менее затратный режим взаимодействия общества и вируса.
В России совсем другая история. У нас — худшие показатели по накопленной смертности на 100 тыс. населения (более 700 человек) изо всех крупных стран — третье место в мире после микроскопических Болгарии и Сербии. Едва ли не наихудшим образом обстоит дело и с вакцинацией. Какой смысл обсуждать Данию, в которой накопленная смертность на 100 тыс. около 30 чел. (двадцать с лишним раз меньше, чем у нас), в которой не только привито, но ревакцинировано уже за 60% населения, в которой нет никакой перегрузки больниц, в которой на пике эпидемии умирает меньше людей, чем у нас на спаде (напомню, что население Дании сопоставимо с населением Петербурга)?
Сейчас многие возможности уже безвозвратно упущены. Мы можем сделать вид, что идем по пути Дании или Великобритании, но это будет, увы наш «особый» путь с миллионом погибших за плечами. Я бы не разделял здесь «эпидемиологический» смысл от «экономического» и «политического». Борьба с эпидемией — это во многом экономический и политический вопрос, и пороки экономической и политической системы проявляются в нем так же, как в остальных областях жизни.
На мой взгляд, нам недоставало и сейчас недостает того, что называют evidence-based policy — принятия/коррекции управленческих решений на основании анализа их эффективности. Как мы будем выпутываться из ситуации, в которой государство фактически с самого начала устранилось от активной борьбы с эпидемией, сделало вид, что «все под контролем» и при этом бросило граждан на произвол судьбы — я не понимаю.
Вместе с тем, я бы призвал граждан не опускать руки. Необходимо вакцинироваться, по графику проходить ревакцинацию, избегать, по возможности, мест скопления людей, носить средства индивидуальной защиты, беречь себя и своих близких. Впереди еще более половины волны «омикрона» и неизвестное труднопредсказуемое будущее по ее завершении.
Беседовала Галина Бояркова,
«Фонтанка.ру»
