Вышел роман о любви декабриста Артамона Муравьева

Трогательная и трагическая история любви декабриста Артамона Муравьева и Веры Горяиновой – в основе романа “Ангел мой, Вера”, вышедшего в издательстве “Никея”. Через отношения двух людей читателю открывается захватывающая историческая картина: блистательная эпоха после победы в войне 1812 года, горячие споры в тайных обществах, наконец, события 1825 года и их долгие и значительные последствия. Накануне очередной годовщины декабристского восстания на Сенатской площади, “РГ” расспросила авторов книги Анну Гумерову и Валентину Сергееву: как воскресить исторического персонажа, если о нем известно лишь две-три строки.

Многие имена декабристов у нас на слуху – Пестель, Рылеев, Бестужев-Рюмин, Каховский, тот же Никита Муравьев, один из основателей Союза спасения. Но главным героем вы выбрали его, прямо скажем, не самого известного родственника. Почему – Артамон Муравьев?

Анна Гумерова: Нам и хотелось восстановить справедливость в отношении к тем, кто не был из "героев" первого ряда, К обычным людям, которых захлестнуло и потащило в этот водоворот.

За семь лет, пока писался роман, вы изучили массу архивов. Что любопытного обнаружили?

Анна Гумерова: Следственные дела декабристов, переписка Артамона Муравьева изданы давно. Нам очень хотелось найти письма Веры Муравьевой, но оказалось – они не сохранились. В архиве Пушкинского дома на письмах Артамона мы увидели следы редактуры – тут чего-то недостает, там зачеркнуто… Причем видно, что сделано это намеренно.

Кем?

Валентина Сергеева: Возможно, тем, кто готовил письма к передаче в архив. В любом случае, кто-то редактировал, причем, наиболее личные моменты в его переписке с женой. И письма самой Веры не сохранились – возможно, не случайно.

Где нет документа, историю надо "додумывать", перекидывать логические мостки. Это допустимо – художественный вымысел в историческом романе?

Валентина Сергеева: Самая большая проблема была как раз с Верой – про нее известно буквально три строчки. Ощущение, что ей не хотелось, чтобы узнали что-то лишнее. Стали искать – тут письмо, тут упоминание о ней, тут прошение на имя императора… Связывая эти точки биографии, мы конструировали – как это могло быть. С Артамоном то же самое – осталась в основном лишь его переписка после 1825 года. А первые годы жизни с женой – о них можно узнать только из писем к его сестре.

Анна Гумерова: Прекрасное, когда ты перекидываешь такой мосток и потом находишь ему подтверждение. Разумеется, для этого надо знать эпоху – а это золотой век нашей поэзии, литературы, культуры, время, которое остается для нас в некотором смысле идеальным. Мы, например, предположили, что Вера увлечется чем-то мистическим – это было популярно, – но ненадолго, а останется, скорее всего, православной. И действительно: случайно находим ее упоминание в письмах Филарета, митрополита Московского. Это было для нас потрясающе.

Но это не объясняет – как узнать характер исторического персонажа, если о нем, как о вашей Вере, неизвестно почти ничего. Как вы ее "раскусили"?

Анна Гумерова: Больше всего о характере Веры рассказало "письмо тещи": вскоре после свадьбы ее мать написала молодому зятю. Она подробно объясняет, как надо обходиться с Верой – на семи страницах…

Валентина Сергеева: …Пишет, что Вера умна, знает себе цену, до крайности самолюбива, живого характера, но надо давать ей время побыть одной. А в другом каталоге мы совершенно случайно нашли альбом Веры, в который она, как тогда водилось, записывала стихи.

Анна Гумерова: Какие именно стихи она выбирала – и это важно. Лето 1825 года, они с Артамоном пока еще вместе и счастливы. Вера потом напишет брату: "Как больно вспоминать эти последние моменты счастья".

Все-таки, декабристы для были кем – романтиками? Но тот же ваш Артамон все время жаждет решительных действий, просит дать ему "дело", и его постоянно приходится осаживать…

Валентина Сергеева: Декабристы не были однородны – были и более радикальные, и гораздо менее. Известны ключевые пункты их "программы": реформа политического управления – переход к республике или конституционной монархии (здесь были разногласия), решение проблемы крепостного права и связанная с ним армейская реформа… Наверное, их можно назвать и романтиками. Идея сильной личности, которая может повести за собой – "мы все глядим в Наполеоны" – культ Наполеона был огромен, и это видно по их разговорам, письмам.

Декабристы вышли на Сенатскую площадь. Чем дело кончилось – известно. А все-таки, чего хотели, какой в их поступке был смысл?

Валентина Сергеева: Кровопролития уж точно не хотели. У всех на слуху недавний опыт Французской революции и Пугачевский бунт – в российских реалиях это внушало ужас, повторения никто не хотел. Возможно, 25 декабря происходящее оказалось слишком непредсказуемо. Практически на ходу сменились императоры: законный наследник Александра I – Константин передал свое право на трон брату, Николаю I. Какие-то части успели присягнуть, какие-то нет. А как бы ты не относился к императору, переступить через присягу – уже слишком серьезный вопрос.

Анна Гумерова: Идея цареубийства звучала. Но и это спорно, потому что знаем мы об этом только из следственных дел. Может быть, то, что они никак не могли ни на что решиться, и подтверждает лишний раз, что крови не хотели. Конечно, не хватило какого-то расчета и согласованности. Конечно, их поддержали меньше, чем они ожидали. Но играло роль и то, что император был законный: за ним не стояла непонятная смерть предшественника. Был ли в их восстании смысл – с точки зрения истории? Да, Николай I их не простил. Но и он уже не мог оставить все по-прежнему. Стало понятно: что что-то надо делать. Законы привести в систему. Начать движение в сторону той же отмены крепостного права.

Одиннадцать жен декабристов отправились вслед за мужьями в Сибирь. Ваша героиня Вера собиралась тоже – почему же не поехала?

Анна Гумерова: За каждой женой, не поехаашей в Сибирь, своя трагедия. Вера пыталась, но у нее на руках трое маленьких детей, которых некому оставить. Потом дети начали болеть, двое умерли. Остался средний, надо было заботиться о нем, учить. Она очень долго надеялась, что сможет все-таки поехать. Но в какой-то момент выезжать всем запретили.

Валентина Сергеева: Начинался же культ жен декабристов. Последней, кому разрешили поехать, была Мария Юшневская – и во всех городах ее встречали чуть не как икону. Вряд ли такая популярность могла радовать Николая I. Так что Вера и Артамон Муравьевы больше и не встретились, Вера пережила его на 20 лет. Увидела и отмену крепостного права, и внуков.

Недавний фильм "Союз спасения" вызвал немало споров. Декабристы всегда вызывают живой отклик. Как вы думаете, почему?

Валентина Сергеева: Вопрос не в исторических реалиях. С ними связаны такие вечные вопросы: герой – не герой, человек и власть, идеи и вожди, любовь и дружба, вера и поступок. Тема декабристов потому и не уходила никогда, прошла через весь ХХ век – и авторская песня, и знаменитый фильм "Звезда пленительного счастья"… Почти двести лет сохраняется искреннее, живое, очень личное восприятие этих людей. Это не просто глава из учебника истории.

Справка "РГ"

Артамон Захарович Муравьев – кузен декабристов Сергея и Матвея Муравьевых-Апостолов, родился в 1793 году. Участвовал в войне 1812 года, был адъютантом М.Б. Барклая-де-Толли. С 1818 года член тайных обществ "Союз спасения" и "Союз благоденствия". После женитьбы на несколько лет отошел от политических дел. Летом 1825 года вступил в "Южное общество". 31 декабря 1825 года был арестован, признан виновным в умысле на цареубийство и активном участии в мятеже, причислен к преступникам первого разряда и приговорен к каторге. Умер на поселении в 1846 году.