Первый замглавного редактора “РГ” Юрий Лепский за три дня обошел три “бродских” адреса Петербурга

Наши проектыРоссийская ГазетаРГ-неделяРодинаТематические приложенияСоюз…Все рубрики Власть Экономика В регионах В мире Происшествия Общество Спорт Культура ДокументыТематические проектыВсе спецпроекты Русское оружие Автопарк Digital Кинократия Стиль жизни Квадратный метр Дубль дв@ Ушли на рассвете Юридическая консультацияСовместные проектыПушкинский конкурс Стань журналистом! Миссия выполнима В МГИМО – с «Российской газетой» Звезды Победы Год литературыО газете Реклама Подписка Медиацентр Контакты Вакансии Обратная связь Сервисы и приложенияИспользование материалов «РГ» Сведения о доходах руководителя Обязательная для публикации информацияRSS Где живет Бродский? Если ночью в метель вы окажетесь на улице Печатника Григорьева, спросите, как дойти до “Африки”

Где живет Бродский?

Текст: Юрий Лепский Я свернул с Лиговки направо, и в тот же момент, как написал известный петербуржец, “сделалась метель”. Липкий снег летел, гонимый ледяным ветром, вдоль по пустынной улице с фасадами, напоминавшими театральные декорации. Накинув капюшон и прищурив глаза, я двинулся вперед, пытаясь разглядеть на стенах домов название улицы. Но название не возникало. Тогда я остановился и терпеливо подождал первого прохожего. Им оказалась симпатичная девушка в сопровождении старушки из позапрошлого века.- Добрый вечер, – вежливо начал я.

Старушка с девушкой шарахнулись от меня на противоположный тротуар. Видимо, мой облик входил в некоторое противоречие со слащавой, заискивающей интонацией. Все это вкупе с ночным временем, возможно, наводило парочку на мысль о моих бандитских намерениях. Я, как и полагается преступнику, тихо, но грязно выругался и продолжил охоту. Следующей жертвой метели оказался кошмарно заросший подросток. Его я не удостоил пожеланием доброго вечера и сразу перешел к делу:

– Улица Печатника Григорьева! – гаркнул я поперек метели.

– А хрен его знает! – дружелюбно откликнулся воспитанный подросток.

Я употребил очередное оценочное выражение и буквально наткнулся на здоровенного мужика со спортивной сумкой.

– Стой! – устало предложил я. Тот послушно остановился. -Улица Печатника Григорьева где?

Мужик подумал, потом спросил: “А че надо-то?”.

– Надо “Африку”, – с надеждой признался я.

– А-а-а, – протянул мужик, – так вот она. И кивнул на противоположный фасад.

Я поднял голову. Прямо на меня смотрела игривая вывеска кафе “Африка” с однозначным указанием адреса: ул. Печатника Григорьева, 13. Оказалось, что все это время я шел по улице Печатника Григорьева. Мужик с сумкой исчез, поэтому я не ограничивал себя в оценочных выражениях по поводу улицы, метели, прохожих и печатника Григорьева.

В “Африку” я шел не просто так, я был зван туда на концерт известной рок-группы и ее солистки Насти Кузнецовой. Столик, между прочим, был заказан заранее.

Я знал, что Настя Кузнецова пишет хорошие стихи, но ни разу не слышал их исполнение со сцены. И вот теперь, прорвавшись сквозь метель, я сидел за уютным столиком и слушал:

“Ниоткуда с любовью, как говорил отец.

Без нее в никуда, в молоко, в белый шум, и все же

я упорно спешу на поезд в один конец,

хоть и знаю: на сей раз станет куда дороже.

Не потому, что здешнее солнце злей,

не потому, что здешняя тьма бездонней,

а потому, что хоть до краев налей,

живая вода вкусней из твоих ладоней.

Не потому, что голосу нужен слух,

не потому, что все отчетливей тянет серой,

не потому, что где-то пропел петух,

а потому,

что без тебя

я себя

не чувствую

целой”.

Люди аплодировали, я тоже. Искренне. В ее тексте были слова, которые надо объяснять внимательному читателю. Это первая строчка: “Ниоткуда с любовью, как говорил отец”. “Ниоткуда с любовью” – так говорил только один человек в мире. Его звали Иосиф Бродский. Настя все написала правильно, она написала о своем отце. Он знал о ней. Она узнала о том, что он ее отец, когда стала относительно взрослой. Рассказала мама – балерина Марианна Кузнецова.

Словом, вечер удался. Как и следующий день. С утра я отправился к Фонтанному дому, чтобы посмотреть на экспозицию американского кабинета Бродского. Увы, экспозиция оказалась закрытой на реконструкцию, зато я был вознагражден настенным вернисажем, который назывался “Иосиф Бродский. “Сохрани мою тень”.

Это было сделано талантливо, в безупречном стиле городской среды. Как жаль, – подумал я, – что у нас в Москве не умеют делать такое. Надо обязательно рассказать о своих впечатлениях завтра на конференции, посвященной поэту в знаменитом доме Мурузи, где он жил. Что и было сделано.

К чему я это все? За три дня – три “бродских” адреса Петербурга. Я назвал эту заметку “Где живет Бродский?”. И теперь понимаю, что лучше всего отвечает на этот вопрос глагол: живет.