Директор Института гриппа объяснил, почему рано бояться омикрона
НИИ гриппа им. Смородинцева стал референс-лабораторией Всемирной организации здравоохранения по коронавирусу. «Фонтанка» поговорила с директором института, доктором медицинских наук Дмитрием Лиозновым о том, как в новом статусе здесь будут исследовать коронавирус и почему еще рано бояться его нового штамма — омикрона.
– Дмитрий Анатольевич, на прошлой неделе директор Европейского регионального бюро Всемирной организации здравоохранения Ханс Клюге вручил вам документ, подтверждающий, что Институт гриппа получил статус референс-лаборатории ВОЗ по коронавирусу. Как изменится теперь ваша работа?
– В целом, никак. Мы и прежде сотрудничали с ВОЗ по надзору за коронавирусом. Это задача, которую выполнял и выполняет институт: исследование возбудителя, его генетических характеристик, выявление и изучение новых штаммов. А теперь институт получил соответствующий статус.
В мире отсеквенировано 5,5 млн полных геномов SARS-CoV-2. В России по данным международной базы данных GISAID отсеквенировано 10 349 полных геномов (по данным российской базы данных VGARus – 21 026 полных геномов). В НИИ гриппа с начала пандемии отсеквенирован 5 661 полный геном SARS-CoV-2.
– Эта работа дает понимание того, какого нового штамма коронавируса следует опасаться? Можете спрогнозировать, как он будет распространяться и тяжело ли будут болеть зараженные? Известно ли что-то о новом штамме — омикроне?
– Наши ученые проводят генетическое тестирование вируса (неважно, это коронавирус или грипп) — изучают, из чего он состоит. А чтобы понимать, он более заразен или менее, чем другие, с какой скоростью распространяется, и как болеют зараженные, требуются наблюдения — это уже эпидемиологические исследования и наблюдение за клиническими случаями.
Во всем мире проводится генетический мониторинг возбудителя. Мы выявляем его на какой-то территории — неважно, это Англия, Франция или Россия, и выясняем, какой штамм коронавируса циркулирует (помните, сначала был альфа, дельта, сейчас появился новый вариант – омикрон). Потом смотрим, какие мутации появились в нем, а затем проводятся наблюдения, повлияли ли они на способность легче передаваться от человека к человеку, на тяжесть течения болезни. Например, некоторые японские исследователи связывают снижение количества случаев COVID-19 с заменами, которые произошли в геноме штамма дельта, который циркулирует в Японии, и вирус стал хуже передаваться. Но этот феномен еще предстоит исследовать.
Про омикрон пока сказать нечего. Кроме того, что это новый возбудитель и за ним надо наблюдать. Новые штаммы появляются постоянно, некоторые из них закрепляются, как например дельта, и становятся ведущими. А некоторые появились, вызвали интерес, а потом исчезли.
– Вызвали интерес или заболеваемость? Омикрон вызвал и то и другое.
– Появились, вызвали какие-то случаи заболевания, у всех вызвали интерес к ним. Но их распространение остановилось и они исчезли. Что будет с омикроном, никто пока не знает. Все предположения сейчас пока гипотетические.
– Надеются, что назальные вакцины, которые создаются в стране (в Центре Гамалеи, например, или в вашем институте), предупредят и распространение, и мутации коронавируса, потому что сразу у «входных ворот в организм» будут задерживать вирус и мутировать ему будет негде.
– Это теория. Несомненно, задача назальных вакцин — снизить риски и заболевания, и распространения, потому что, да, иммунитет они формируют во «входных воротах» – в слизистой носоглотки. А уже косвенно они влияют на то, что коронавирус будет формировать меньше мутаций, так будет меньше циркулировать. Но то же самое можно сказать про любую вакцину: если предупреждается передача возбудителя от носителя другим людям, возможности для изменений вируса сокращаются. При этом надо помнить, что вакцина не защищает от заражения на 100%.
– Тогда в чем отличие назальной вакцины, которую мы ждем и от Института гриппа, не только от Центра Гамалеи, от обычной?
– Отличие назальной вакцины от инъекционной в том, что ее введение более удобно и то, что она формирует иммунитет именно в месте введения — носоглотке.
– Когда мы сможем воспользоваться вакциной, созданной в Институте гриппа?
– Клинические испытания должны начаться в следующем году.
Ирина Багликова, «Фонтанка.ру»
