В театре Станиславского представили оперу “Риголетто”

Спектаклем “Риголетто” дебютировал на оперной сцене известный режиссер, создатель авторского театра SounDrama, худрук “Центра драматургии и режиссуры” Владимир Панков. Он работал со своей командой – художником Максимом Обрезковым, хореографом Екатериной Кисловой, видеохудожником Кириллом Плешкевичем и с главным дирижером музтеатра им. Станиславского и Немировича-Данченко Феликсом Коробовым.

В отличие от многих постановщиков, пришедших из драматического цеха и не имеющих представления о том, чем оперная партитура отличается от драматического текста, Владимир Панков всегда работал как режиссер музыкальный, в каждом своем спектакле создававший музыкальную материю, рождавшуюся изнутри формы – будь то тексты Гоголя, Булгакова, Гомера или спектакль про хипстеров. Была надежда увидеть в новом для него опыте свежий и в то же время музыкально корректный подход к оперному материалу. К тому же вердиевский "Риголетто" во всех смыслах выигрышная партитура, абсолютный хит, который на сцене МАМТа не ставился более шести десятилетий (единственная постановка 1939 года связана с именем Станиславского).

Однако результат оказался совсем не однозначным и даже шокирующим. Хотя режиссерски спектакль отделан до микронов, до мельчайших нюансов ролей многочисленных персонажей, большая часть которых придумана и введена самим Панковым. Возможно, какая-то патетическая идея понимания оперы как тотального театра, как синтетического зрелища ("синтез" близок его режиссерской стилистике, соединяющей элементы драмы, танца, видео, мюзикла) на этот раз сработала в минус, обернувшись громоздким, избыточным в своих средствах сценическим действием, по сути, зрелищным шоу.

Кажется, все, что имеет хоть какое-то отношение к формату зрелища, попало в спектакль: балет, маски дель арте, видеоарт, гангстерские разборки с выстрелами, эстрадное шоу с Герцогом-суперстаром, ансамбли песни и пляски в ключе вставных "лацци", сатирические аллюзии и так далее. От бесконечной смены происходящего на сцене и оптик действия, когда театр и "театр в театре", маски и персонажи, эмоции и игра постоянно менялись позициями, рябило в глазах. К тому же Панков использовал здесь свой прием удвоения и утроения персонажей. На сцене параллельно действовали два Риголетто, два Герцога, три Джильды: одна вердиевская, две другие – "фантомы", для которых Панков разработал подробные сценические сюжеты. Следить приходилось сразу за всеми: пока первая Джильда пела, вторая – девочка-Джильда с мишкой в руках – играла в картонный театр, общалась с фантомной матерью (третья Джильда – танцовщица). Одновременно работала видеокамера в режиме life, транслируя на экран-задник крупные планы артистов, фото из "личного архива" Риголетто, компьютерные аппликации, дирижирующего в оркестровой яме Феликса Коробова в гулливерском масштабе. Но все эти подробности скорее дезориентировали публику, заставляя не следовать вердиевской драме, а лихорадочно следить за калейдоскопом персонажей и их превращений. Был еще и самостоятельный гангстерский сюжет, в котором замешаны Герцог и придворные, и общий фокус "театра в театре", и "весь мир – театр" с шутами, карнавальными персонажами и комическим гербом, изображающим медведя с орлиными крыльями. В "приколах" Панкову, конечно, не отказать. Его Герцог пел свое знаменитое La donna mobile в микрофон в образе эстрадной звезды, спускавшейся к поклонникам в зал, а хор заговорщиков Zitti, zitti… ("Тише, тише, близок час мщенья") исполнял армейский ансамбль в военном обмундировании.

Но главное, ради чего пылал этот сыр-бор, – музыка Верди оказалась в тени зрелища с его круговертью, феерией костюмов, масок дель арте, шутов, армейцев, танцовщиц и пр. Между тем в премьерном составе харизматичным Риголетто был грузинский баритон Николоз Лагвилава с магнетичной, мощной фактурой вокала, яростным темпераментом напоминавший Отелло. Противоположность ему – истероидный, неуравновешенный Герцог (Владимир Дмитрук с легким тембром) швыряет с балкона свое нижнее белье и кривляется, переодевшись в финале шутом. Джильда Дарьи Тереховой – не юная героиня со звенящим тембром голоса, а чувственная, страстная, жаждущая любви молодая особа. На премьере не все у нее получилось, но не только у нее. Временами расходился с оркестром хор, не идеальными были и оркестровый баланс, и качество соло духовых. Все это должно отшлифоваться в ходе жизни спектакля, особенно при том серьезном интересе, который есть у Коробова к итальянскому гению. Но Владимира Панкова в этом спектакле не удастся переиграть даже самому Джузеппе Верди.