На новой сцене Большого театра “Золотая маска” показывает проект POSTSCRIPT
Это сенсация по трем причинам. Независимая продюсерская компания MusArts представляет Ольгу Смирнову, Вячеслава Лопатина и других звезд Большого на их родной сцене; проект номинирован на “Золотую маску” как лучший балет года; хореографию ставили Сиди Ларби Шеркауи, Алексей Ратманский, Уэйн Макгрегор, Пол Лайтфут и Соль Леон – главные иконы современной хореографии. “РГ” поговорила с обладателем двух премий Лоуренса Оливье и других престижных наград Сиди Ларби Шеркауи о его способах видеть мир и о русских артистах.
Проект POSTSCRIPT – сборник лучших опусов современных хореографов, и только ваш "Фавн" имеет историческую отсылку, да еще и к Русскому балету Сергея Дягилева.
Сиди Ларби Шеркауи: Мне очень понравилась тянущая за собой музыка Дебюсси. Я попросил композитора Нитина Сони разбавить ее собственными фрагментами, чтобы скользить из одного времени в другое, из пласта культуры вековой давности в сегодня – так шлейф творения Вацлава Нижинского на музыку Дебюсси не мешает современному зрителю. Конечно, я вдохновился Нижинским, много читал о нем, думал, насколько трудно ему было сохранить в себе так открыто относящегося к миру артиста. Я поставил "Фавна" к празднованию столетия Русских балетов Дягилева в лондонском театре Сэдлерс Уэллс.
В Большом "Фавна" представляли три сезона назад на вечере "Пьеса для него", и артисты были те же – Вячеслав Лопатин и Анастасия Сташкевич.
Сиди Ларби Шеркауи: Я был счастлив с ними работать. Они очень музыкальны, а с магией этой музыки это качество особенно важно. Притом мы мало говорили о технике – они очень техничные, скорее о том, как держать баланс или сохранять энергию. И конечно, не было нужды рассказывать, кто такой фавн.
На мой взгляд, эта пара просто взрывает пространство своей энергетикой, и на фоне их постоянного репертуара – по большей части академичного, с приглаженными эмоциями – этот эффект уникален.
Сиди Ларби Шеркауи: Да, я надеюсь, что эта история электризует. И Фавн, и нимфа не делают ничего откровенного, но между ними мощная связь. Люди сегодня отчаянно стесняются своей чувствительности, чувственности, сексуальности, это что-то вроде запретной темы. И мне было важно понять, как современные танцовщики к ней относятся. Через "природную" мифологию о получеловеке-полуживотном фавне я хотел принести чувствительность не как провокацию, а как магическое начало, бесконечную и вечную энергию. Вместе с магией музыки она ощущается как запах, как вода. И поскольку мы говорим об этом через танец – как трансформация формы. Готовая форма – не мое, мне интересно, как она меняется в разных культурах и в разное время. Мне интересно связать разные темы и традиции, показать именно процесс перехода от одного к другому. С Фавном это отлично видно – каждый артист работает по-разному, что-то привносит и трансформирует. Они иногда как облака, а иногда как проснувшиеся дети.
О соединении разных культур вы заговорили задолго до того, как тема стала модной. На поверхностный взгляд к тому обязывает происхождение полумарокканца-полубельгийца. Но я прочертила другую линию: вы получали образование у Анны Терезы де Кеерсмакер, а она – у Мориса Бежара. В отличие от академического балета современный танец гораздо спокойнее к теме "кто у кого учился", но в любом случае вы в профессии – внук Бежара. А ведь именно он впервые громко заговорил об узости балетного европоцентризма и о спрятанной на Востоке сакральности. Как вам такая родословная?
Сиди Ларби Шеркауи: Очень впечатляет, но я другое поколение и другой стиль. Я пришел из современного танца и всегда ищу другие пути, но ничего не имею против академичности. Просто когда становишься старше и видишь больше, шире, глубже, больше интересно работать с разными сферами. Для хореографии я ищу ресурсы в йоге, в практиках цигун, и мне это реально любопытно (спектакль "Сутра", поставленный Сиди Ларби Шеркауи, Энтони Гормли и монахами из Шаолиньского монастыря несколько раз показывали в России. – "РГ"). Разный опыт и открытость позволяют почувствовать спектакль и быть точным. Это вообще замечательно – миксовать стили в своей собственной логике.
Притом вы идеально включаетесь в заданные обстоятельства – я имею в виду "Щелкунчика" Дмитрия Чернякова в Парижской опере, где вы сочиняли танец среди гипертрофированных игрушек советской эпохи.
Сиди Ларби Шеркауи: Я рад, когда можно по-разному играть, может, это способ контролировать жизнь. А Дмитрий удивительный, мне было очень интересно с ним работать. Специфично! Мы сталкивались, он что-то говорил мне, я – танцовщикам, в итоге что-то складывалось в картинку. Я бы с удовольствием поработал с ним снова.
Но вы из Королевского балета Фландрии уходите руководить Большим театром Женевы с кучей персональных проектов, и шансов на постановки в России, прямо скажем, немного.
Сиди Ларби Шеркауи: Ну, этот город я знаю с молодости, надеюсь, им будет со мной легко. И это не значит, что я не смогу работать с русскими артистами. Кстати, Юрий Григорович, у которого сейчас 95-летний юбилей, был добр ко мне и разрешил исполнять свой "Спартак" в Королевском балете Фландрии, а в своей компании Eastman я смог поработать с Натальей Осиповой из Королевского балета Ковент-Гарден. Она настоящий артист, все время маниакально репетирует, борется за лучшее, я очень ее люблю. Получается, что я работал со многими из России и мне всегда было интересно. Так что очень может быть.
