Большой театр показал на Новой сцене “Дон Жуана” Моцарта

Бросить перчатку “Дон Жуану” – дело абсолютно отважное и даже сумасшедшее. Опера опер, знавшая, как и множество триумфальных спектаклей, так и еще больше провалов, бесспорно является главной тайной музыкального театра и далеко не всегда откликается на желания постановщиков. И, только разгадав ее, опера раскрывается именно тем шедевром, который и создал гений Моцарта.

Нынешний спектакль создавали главный дирижер Большого Туган Сохиев и дебютант в опере – петербургский режиссер Семен Спивак вместе со сценографом Семеном Пастухом, автором костюмов Галиной Соловьевой, хореографом Сергеем Грицаем и художником по свету Дамиром Исмагиловым.

В новейшей истории у Большого театра складывались интересные отношения с операми Моцарта, созданными на либретто Лоренцо да Понте. В 2014 из-под дирижерской палочки Стефано Монтанари при режиссерской поддержке Флориса Виссера родился роскошный спектакль "Так поступают все женщины". Год спустя сыграли "Свадьбу Фигаро" в постановке Евгения Писарева и дирижера Уильям Лейси: спектакль получился, быть может, незамысловатый, но яркий, веселый и со многими запоминающимися работами солистов. Теперь настал вполне логичный черед главной оперы тандема Моцарта/да Понте – "Дон Жуана".

Но видно у "Дон Жуана" по определению не может быть простой судьбы. Эта премьера должна была состояться еще в прошлом сезоне, однако по очевидным причинам ковидного, а не творческого свойства ее перенесли на нынешний ноябрь. Была ли в этом подсказка судьбы, что от встречи с "Дон Жуаном" пока следует отказаться вовсе или это условность реальной жизни, в которой не следует искать художественного смысла? На этот вопрос тоже предстояло дать ответ нынешней премьере, что втиснули в плотное расписание уже составленного сезона.

И сложилось такое впечатление, что Дон Жуан обиделся за такое отношение и сыграл с Большим театром злую шутку. Конечно, эта та опера, которую невозможно ставить с "чистого листа". И все же от того, кто делает свой первый в жизни оперный спектакль справедливо ожидать, как говориться "незамыленного взгляда". Но известного режиссера, худрука Молодежного театра на Фонтанке такие ответственные названия, как Большой театр и "Дон Жуан" похоже сильно взволновали, и он изменил себе. И не придумав биографии ни одному из героев, откровенно перегрузил оперу миллионом не развивающих сюжет деталей, которые к тому же отличаются лишь банальностью: вечная ночь, звездное небо, зловещее полнолуние, тряпичное пламя, деревья в кадках и всеобщие велопрогулки в придачу.

Пародия или эксцентрика, мифология или брутальность инстинктов, лицемерие или правда, плотские утехи или истинная любовь, демонизм или романтика, элегантность или вульгарность, психология и символизм или просто досуг в пьяном угаре? Спектакль безмолвствует, не давая ответа ни на один из вопросов.

Самые яркие сцены спектакля: Дон Жуан, возлежащий в ванной (почему-то одетый) и в объятьях пошло выглядящих девиц (работа миманса) в красных сарафанах из экокожи. С ними Дон Жуан общается куда плотнее, нежели с Донной Анной, Донной Эльвирой или Церлиной, с которыми объединяется лишь для того, чтобы исполнить прописанные Моцартом музыкальные номера. Ситуацию отчасти спасает лишь харизма специально приглашенного, великолепного Ильдара Абдразакова. Но кажется, феноменальная индивидуальность певца и артиста велика для этого спектакля. И постановщики явно стараются не развивать действие, опираясь на нее, что было бы естественно, а наоборот, всяческие ее нивелировать будь то откровенно неудачным костюмом (как и у других персонажей) и странным париком или нелепостью актерской задачи. Зачем нужен этому спектаклю Абдразаков остается пока загадкой.

Впрочем, надо заметить, что в обоих премьерных составах спектакля и Дон Жуан (Ильдар Абдразаков/американец Дэниэл Окулич), и его слуга Лепорелло (поляк Кшиштоф Бончик/аргентинец Науэль ди Пьерро), а также Дон Оттавио (оказавшийся незаменимым финский тенор Туомас Катаяла, и данное обстоятельство заметно сказалось на качестве его исполнения), – все приглашенные певцы. И в этом не было бы ничего странного – это нормальная практика для мирового оперного процесса, если бы Большой театр не настаивал на репертуарной концепции своей творческой жизни, подразумевающей расчет, прежде всего, на силы и талант штатных солистов.

Именно таковыми в спектакле были все дамы: Донна Эльвира (Динара Алиева/Екатерина Морозова), Донна Анна (Светлана Лачина/Альбина Латипова), Церлина (Екатерина Воронцова/Анастасия Сорокина) – певицы с интересными голосами, но стиль моцартовского пения не продемонстрировавшие, как и в своем большинстве их кавалеры. На что, надо думать, их провоцировало звучание оркестра не по-моцартовски очень плотное, лишенное легкости, яркости и грустного юмора.

К тому же все ансамбли – главный элемент опер Моцарта, были нестройны, и выглядели наброском, как и весь спектакль, где не оказалось даже самого ключевого – финала, формулирующего отношение авторов к мифологемному герою. Премьера состоялась, а спектакль еще не родился.

На последних аккордах Дон Жуан и Лепорелло предстают перед недоумённой публикой больными и усталыми от жизни стариками. И тут смерть уже не наказание, а логическое завершение земного пути. Впрочем, гениальный Моцарт и вечно ищущий любви Дон Жуан обладают невероятными скрытыми возможностями. И, быть может, мрак полнолуния в итоге все же обернется солнцем в зените, и миф о легендарном соблазнителе превратится в захватывающую историю.