“9 причин, чтобы жить” как образец французского соцреализма
Давно мы не видели свежих соцреалистических фильмов. Напомню вкратце: социалистический реализм – это когда показывают не то, что есть, а то, что должно быть в идеале. И зрители таким образом мобилизуются на самоусовершенствование – мол, какой хороший герой, хочу быть таким же хорошим! И выходит из зала лучше прежнего.
Мы можем теперь вспомнить и заново пережить этот опыт советского (а заодно и голливудского) кино, посмотрев новую французскую картину "9 причин, чтобы жить". Наши дистрибьюторы точно ухватили смысл этого фильма режиссера Кристофа Барратье, давая такое название вместо оригинального Envole-moi ("Полетели!"): картина должна вселять оптимизм и волю к жизни даже в самой безнадежной ситуации. Ничуть не иронизирую: этого духоподъемного качества очень не хватает сегодня нашему кино, после которого жить как раз не хочется.
Дебютная идея, по-моему, хороша. Вопрос в том, как ее убедительно реализовать. Увы, режиссеру Барратье это не удалось. Напомню, он когда-то сделал очень хороший (и тоже оптимистический) фильм "Хористы", где учитель музыки организует из совсем отпетых подростков прекрасный хор, вселив в их души просветление. На этот раз он взял за основу реальный случай: беспечный плейбой, сынок успешного доктора, вынужден взять на попечение смертельно больного мальчика, что и пациенту помогло встать на ноги, и плейбою – стать на верный путь. А так как это сюжетно перекликается с известным фильмом Эрика Толедана и Оливье Накаша, вышедшим у нас под названием "1 + 1", то Барратье волей-неволей оказался в плену его обаяния и сделал нечто, напоминающее сразу множество первоисточников.
И при этом постоянно держал в уме педагогическую сверхзадачу – вселять в людей чувство терпимости, любовь к ближнему и потребность ему помогать. Результат, понятно, оказался не ближе к реальности, чем Библия: прекраснодушие бьет из каждого кадра и каждого поворота событий, не очень заботясь о правдоподобности происходящего.
Все начинается бравурно: тридцатилетний плейбой Томас после буйной ночи вдрызг пьяный таранит на своем кабриолете ворота отцовского дома и припарковывается в бассейне. Это его образ жизни, и трудяга отец теряет терпение. Он предлагает сыну выбирать: либо взять шефство над его двенадцатилетним пациентом Маркусом, у которого коллекция всех смертельных болезней, требующая непрерывного ухода с кислородной подушкой наготове, либо покинуть отцовский дом без средств к существованию. И тут же приводит приговор в исполнение. Мне трудно себе представить как любящего отца, применяющего к сыну столь крутые меры, так и добросовестного врача, способного поручить уход за смертельно больным парнишкой столь безответственному балбесу, неспособному ночь провести без новой девочки в своей постели. Но – допустим.
Балбес, оказывается, обладает сильной волей: не сразу, но принимает обузу и начинает исполнять свой долг с мастерством французского Макаренко – находит с подростком общий язык, даже начинает испытывать к нему подобие отцовских чувств (у нас бы его немедленно загребли по доносу о предполагаемой педофилии). Теперь оба – не разлей вода. Парнишка, неожиданно обретя старшего брата, оказывается не промах: страдает падучей только когда очень нужно, тут же начинает перемигиваться с симпатичной девочкой из магазина и вообще извлекает из своего нового положения максимум выгод.
Не буду пересказывать весь процесс перевоспитания обоих героев, хотя любой соцреалистический фильм хорош тем, что не только финал, но и все повороты сюжета знаешь заранее наизусть, потому что рецептура таких картин одна и та же. Но усомнюсь в правдоподобии сцены, когда, заняв у приятеля шикарную машину взамен своей утопленной, Томас сажает подростка за руль, и оба в экстазе гоняют по какому-то карьеру, только случайно не сорвавшись в пропасть. После чего вверять больного столь азартному педагогу уж точно считалось бы безумием везде, кроме этого фильма.
Но соцреалистическое кино, как никакое другое, приспособлено извлекать из глаз зрителей светлые слезы. 9 причин, чтобы жить, были записаны умненьким Маркусом в своем смартфоне, среди них – побывать на матче любимой команды, пожить ночь в роскошном отеле и сделать счастливой маму. Все пункты, сразу ясно, будут реализованы перековавшимся Томасом, который стал теперь сущим комбинатом по добыче счастья из воздуха. Даже самый наивный зритель будет чувствовать во всем этом фальшь, но глаза его все равно увлажнятся, он начнет шмыгать носом и полезет за платком. Соцреалистическое кино хорошо владеет теорией безусловных рефлексов нашего соотечественника академика Ивана Павлова, и здесь этот метод с блеском доказывает свою эффективность. В финале все абсолютно счастливы – от безутешной мамы Маркуса и осознавшего свои ошибки папы Томаса до обоих героев картины и даже девочки из магазина, которую волшебник Томас, как фея из сказки, материализует из морских брызг, солнечных лучей и пляжного песка. Мы полтора часа шли к этому финалу, его жаждали, знали, что иначе и быть не может, и теперь тоже безгранично счастливы.
Осталось сказать об актерах. В роли маленького, но очень бойкого, не лезущего за словом в карман Маркуса хорош тринадцатилетний дебютант Йоанн Элунду. Он явственно переигрывает своего опекуна Томаса, которого играет Виктор Бельмондо – внук культового актера, взятый в фильм, вероятно, из-за коммерческой эффективности знаменитой фамилии.
